Читать книгу "Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов"

щиты, кожаные брони коней, человеческую и конскую плоть, со звоном отскакивая от панцирей и шлемов, или с глухим стуком пробивая их. Жалобно заржал конь Могуты — одна из стрел, пронзив защиту, вонзилась ему в правую лопатку, уйдя в тело на полчетверти. Ближник с заметным усилием вырвал ее, похлопал заплясавшего жеребца по шее. Ратислав озабоченно покачал головой: далеко ли ускачет Могута на истекающем кровью коне? Из-за задних рядов в голову войска протиснулась княжеская свита с Великим князем в середине, заботливо укрываемым щитами гридней. Здесь они встали в центре первого ряда. Понятно: Юрий Ингоревич решил сам возглавить прорыв. Что ж, тогда Ратьшино место позади — будет прикрывать отход.

— Уходим в хвост! — приказал он своим людям, разворачивая Буяна. — Ты иди с княжьими людьми, — это Могуте. — И сам и конь подстреленные.

Ближник упрямо мотнул головой и тоже развернул коня. Ну что ты будешь с ним делать! Только успели добраться до последних рядов конников, продвигающихся к голове войска, как впереди раздался хриплый рев княжеского сигнального рога. Еще не умолк сигнал, а там впереди разнесся боевой клич панцирников и грохот тяжелых кованных копыт: конница пошла на прорыв. Здесь в хвосте черед до всадников еще не дошел. Они продолжали двигаться шагом. Пешцы, понявшие, что их оставляют одних, остановились, устало поставили ростовые щиты на землю, пригнулись за ними, повернулись в пол оборота, провожая взглядом уходящих соратников. В лицах их не было упрека. Только усталость. Они тоже все понимали: незачем погибать всем.

Меж колоннами пешцов, ставших заметно короче и тоньше осталась группа всадников в полтора десятка: тысяцкий Будимир с воеводами. Ратьша, проезжающий мимо, завернул к ним.

— Остаешься? — спросил у тысяцкого.

Тот только кивнул в ответ и тут же крикнул:

— В круг! Становись в круг!

Потом хлопнул Ратьшу по спине, сказал уже негромко:

— Езжай, отстанешь. И отомстите там за нас.

— Прощай, — сдавленным голосом, ответил тысяцкому Ратислав и пришпорил Буяна. Горло сжимало от ярости и бессилия.

Хвост конного войска уходил вперед, набирая ход. Вот он уже выскользнул из промежутка между колонн пешцов. Те сразу начали смыкаться, образуя оборонительный круг. Ратьша и Первуша с Могутой, едва успели проскочить наружу. Догнали концевых всадников быстро. Татары, судя по отсутствию впереди звуков схватки, боя не приняли. Опять разлетелись в стороны и теперь скакали по бокам остатков рязанской конницы, расстреливая ее, лишенную возможности отвечать, в упор. Сразу появились убитые. Люди и лошади. Ратьше, скачущему позади, приходилось то и дело объезжать, или перескакивать через их тела. Совсем скоро после начала скачки начали отставать всадники на раненых лошадях. Большинство их, поняв, что не уйти, разворачивали коней навстречу преследователям, вытаскивали мечи из ножен и пытались вступить в схватку. Редко кому это удавалось: раньше татары успевали утыкать их стрелами. Кое-кто из отставших отбрасывал щит и оружие и ехал навстречу татарам с поднятыми руками. Этих, насколько сумел заметить Ратислав, не трогали. Но таких сдающихся было совсем немного.

Через полчаса начал отставать жеребец Могуты. Ратислав и Первуша, пристроили своих коней с боков истекающего кровью скакуна ближника, прижались к нему, помогая продолжить кажущуюся уже бесконечной скачку и не давая повернуть коня встречь врагам. Но теперь уже отставали все трое. Мало-помалу. Татары, видя такое, засыпали их стрелами. Пяток вражеских всадников приблизились саженей на двадцать, посылая стрелы в упор. Взвизгнул Буян: стрела прошила его доспех и впилась в бок чуть позади Ратьшиного бедра. К счастью стрела ушла неглубоко. Зашипел от боли Первуша.

— Уходите, — прохрипел Могута.

Ратислав мотнул головой.

— Все погибнем. Уходите! — собрав силы, рявкнул Могута. — Ну!

Ратьша упрямо нагнул голову, не отвечая. В щит на спине с глухим стуком били стрелы. Звонко ударяли по шлему и нагруднику, вскользь, не пробивая. В Буяна татары пока не целили, видно приглянулся им жеребец-красавец.

— И-йех! — выкрикнул Могута и, нагнувшись, сбросил щит со спины, потом, рванув застежку, сбросил шлем.

— Что ты?… — начал Ратислав.

Но две татарские стрелы уже вонзились в тело ближника. Одна, пробив панцирь, в спину, а вторая в обнаженную шею. Та, что попала в шею, видно, перебила позвоночник, и Могута умер сразу. Его тело завалилось набок прямо на руки Ратьше. Тот какое-то время, не веря в свершившееся, тормошил своего бывшего наставника. Потом, поняв, что ближник мертв, отпустил его тело и, ударив шпорами Буяна, послал его вперед, вдогон ушедшим вперед соратникам, чувствуя, как переполнившие глаза слезы, катятся по ресницам, замерзая на морозном ветру.

Прошел еще час. Луна продолжала лить на заснеженную степь свой тоскливый бледно-желтый свет. Вздымающаяся из под копыт лошадей снежная пыль, взблескивала тусклыми искрами, создавая над темной массой всадников несущихся по степи, мерцающий ореол. От рязанцев к этому времени осталось не более семи сотен всадников. Преследующие их татарские отряды, меняли друг друга, отъезжая для пополнения запаса стрел, так что смертельный ливень не прекращался ни на миг.

Ратислав и Первуша продолжали скакать в хвосте войска. Ратьшу стрелы до сих пор миловали. Буян бежал все так же ходко: видно, полученная им рана кровила не сильно. Конь Первуши пока не пострадал. А вот меченошу стрела уклюнула в правый бок, попав в соединение половинок нагрудника. В тело вошла не слишком глубоко — помогла кольчуга. Парень обломал древко и пока, вроде, держался в седле вполне уверенно.

Всадники на раненных конях продолжали отставать, попадая под татарские стрелы и клинки. Редкие сдавались. Стяг Великого князя продолжал трепетать где-то в голове растянувшегося войска. Должно, жив Юрий Ингоревич — берегут его гридни. А вот Олег Красный отстал. Теперь он опять скачет рядом с Ратьшей и Первушей. Видно сказалась полученная рана, да и жеребцу его досталась пара стрел, пробивших броню. Ратислав с меченошей подперли боками своих скакунов коня Белгородского князя, как недавно коня Могуты. Пока держались, не отрываясь от своих, и стрел в них летело не слишком много. Ничего, продержимся, уговаривал себя Ратислав, до стана осталось немного. Не более получаса скачки. Продержимся.

— Ну, ты как? — то и дело тормошил Ратьша Олега, не давая совсем обессилившему побратиму сомлеть окончательно.

Тот вскидывал клонящуюся на грудь голову, пытался улыбнуться белыми от потери крови губами, кивал, шептал почти неслышно:

— Ничего, брат. Ничего…

— Держись! Недалеко осталось!

Олег кивал, и снова голова его начинала клониться к груди.

Впереди уже видна была темная полоса леса. До стана, и, правда, оставалось совсем недалече. Наверное, скачущие впереди всадники, уже видят шатры и избы деревеньки, откуда вышло в степь Рязанское войско. Увидели их и татары. Далеко